Перспективы политики интеграции Украины в НАТО и Евросоюз органически связаны не только с обеспечением партнерского характера отношений с государствами этих международных альянсов, но также и с политикой неоимпериализма России.
На сегодня политика евро- и евроатлантического партнерства и интеграции Украины (далее - политика ЕАИ) подвергается серьезному испытанию российским фактором .
Исходя из установок о недопустимости воплощения цивилизационного выбора Украины в пользу Запада и преследуя цели по недопущению присоединения Украины к его двум определяющим формациям - НАТО и ЕС - Москва прибегла к политике `на опережение` в пределах отношений с государствами Евросоюза , отдельно - Еврокомиссией и структурами НАТО; активная и чрезвычайно сложная дипломатия до недавнего времени велась с Вашингтоном. Эта политика выразилась в проведении гранд-пропагандистской кампании на основе массированной информационно-аналитической и масс-медийной деятельности по нивелированию членства Украины в НАТО; в среде европейского политического и делового истеблишмента мастерски осуществлялась `дипломатическая миссия` по дискредитации международной репутации Украины, маркирование ее как государства`российской сферы`.
Промахи против успешности российской политики
В этом контексте Москвой была проведена эффективная работа, следствием чего стало отчуждение части европейского и американского политикума от идеи расширения НАТО и ЕС на Восток, что и повлекло за собой паралич политики ЕАИ Украины. Обвинять со стороны Киева Запад в недальновидности и предательстве было бы можно, если бы сам Киев, во-первых, развернул энергичную информационную и дипломатическую кампанию по разоблачению российской политики `на опережение`, а во-вторых, не совершил тождественный `промах` у себя дома.
Свою состоятельность в плане влияния на европейское позиционирование относительно международных проблем Москва демонстрировала не раз. Однако для обеспечения `гарантий успешности` российской политики по противодействию украинской политике ЕАИ Москвой было развернуто и другое направление деятельности - внутриукраинское. И если, несмотря на все замечания, политику ЕАИ Украины можно назвать удовлетворительной, то политику предотвращения и противодействия усилению российского влияния в Украине иначе как `игнорированием` не назовешь.
Это наблюдение указывает, что Киев не имеет никаких моральных оснований упрекать европейских и натовских партнеров в их несолидарности с Киевом в вопросах, скажем, декабрьского ПДЧ для Украины или поддержки в отношениях с Москвой. Также в контексте приведенного вызывают серьезную обеспокоенность попытки определенных политических кругов Украины перевести ответственность за потенциальный провал собственной политики ЕАИ на западных партнеров и российских оппонентов. Ведь очевидно, что Киев `проигрывает` у себя дома, будем надеяться, только в первой части игры.
И если в ее заключительной части Киев не исправит положение, то, образно говоря, киевская карта с политикой ЕАИ будет бита как в пространстве евроатлантического сообщества, так и на Украине.
Наблюдение за поведением Москвы, как и изучение имеющихся в наличии `рычагов влияния`, также указывают на то, что угрозы, связанные с российским противодействием вступлению Грузии и Украины в НАТО, носят не гипотетический, а потенциальный характер.
Сейчас речь нужно вести не столько об очевидной спланированности вышеупомянутыхроссийских действий, сколько о политическом антагонизме, который подкреплен политически, экспертно, финансово и организационно , дипломатически и военным образом. По сути, Россия относительно Украины ведет информационную, дипломатическую и энергетическую войны; провокации происходят чуть ли не каждую неделю. Что дальше на очереди? Активация угроз для политической и военной безопасности Украины?
Развитие ситуации на Кавказе не вдохновляет на оптимистический лад. Политический антагонизм абхазской стороны, ее тесная связь с Москвой и присутствие российского военного фактора в регионе указывают на то, что договоренности в ближайшее время достигнуты не будут.
По всей вероятности, со стороны России будут приниматься дальнейшие меры по дестабилизации региона - государственной дезинтеграции Грузии и Азербайджана как инструмента противодействия вступлению Грузии в НАТО: не только Грузия (со своими Аджарией, Абхазией и Осетией), но и Азербайджан являются довольно уязвимыми с точки зрения сепаратизма - в последнее время в России и на Кавказе активизируется лезгинский сепаратизм. А в `рукаве` у Москвы есть еще такая вещь, как Нагорный Карабах... Если таковое будет иметь место, необходимостью будет обеспечение готовности Киева к тому, что Россия тождественным образом будет действовать по отношению и к Украине. В любом случае, с точки зрения интересов национальной безопасности Украины, вопросы безопасности и обороны (прежде всего, в части политической и военной безопасности) выступают приоритетами нынешней государственной политики: как внутренней, так и внешней.
В конце концов, что лежит в основе того, что позволяет Кремлю вести относительно `исторической судьбы Украины` убедительный дипломатический и политический диалог с Западом, вызывающе вести себя в межгосударственных отношения с Украиной, демонстрировать убежденность в своих возможностях корректировать внешнеполитические планы Киева и международную политику государств Евросоюза ? На наш взгляд, в основе такого поведения Кремля лежат объективные возможности внутреннего влияния на Украине.
В то время как Киев прилагал усилия в политике партнерства и интеграции в НАТО и Евросоюз (что идет вразрез с российскими геополитическими представлениями), Москва на протяжении длительного времени (как минимум с 1997 г.) всячески укрепляла свои позиции на Украине. Работа велась как на `национальном` уровне, так и на `региональном`, прежде всего в среде аппаратов всех без исключения центральных органов государственной власти Украины; территориально концентрация усилий была направлена относительно Крыма, Луганска, Харькова, Донецка. Мощная работа также велась и в среде политических сил, как правило, во время избирательных кампаний путем политтехнологического и финансового `содействия`, которое выливалось если не в беспомощное партийное маневрирование вокруг проблем государственной политики Украины, то в деактуализацию объективных проблем этой же политики, в искажение ее целей/задач, искривление в видении приоритетности, способов и средств воплощения национальных интересов Украины.
Одним из главных направлений этой работы стало `налаживание и всяческое укрепление связей` с пророссийски настроенными лицами и организациями. Ее развитию немало способствовал `российский бизнес ` на Украине, который был и до сих пор остается политически ангажированным Кремлем в дела внешней политики России. Этот бизнес выполнял и выполняет триединое задание: искать `своих людей` и привлекать к сотрудничеству `на общее украинско-российское благо` - вести дело до приобретения контроля в соответствующих отраслях/секторах. Таким же образом к российским планам были привлечены на Украине и пророссийские клерикальные круги, которые действовали и действуют не менее активно, чем деловые.
Такого плана робота усиливалась и постоянно растущей информационной деятельностью, которая базировалась на масштабной технической и человеческой инфраструктурах. Информационная политика Москвы развивалась одновременно с непрестанным усилением аналитической пророссийских `мозговых центров`, ростом их количества, формированием автономных пророссийских экспертных сетей в Украине.
Нужно заметить, что подобный подход свойствен не только информационной политике Москвы относительно Украины. Этот подход составляет основу всей международной информационной политики Кремля, последствия которой отчетливо проявляются в европейском информационном пространстве. Отношение европейцев к усилению российского информационного влияния было и остается тождественным украинскому - если обеспокоенность кто-то и проявляет, то она не вызывает какого-то серьезного внимания со стороны политикума: все заканчивается разговорами - одни пугают последствиями, другие эти запугивания высмеивают.
Недооценка российских стремлений
Европейский же политический дискурс преисполнен противоречивыми взглядами и аргументацией приоритетов деятельности НАТО и его и ЕС расширения; ощутимо вырос скепсис относительно Украины как надежного партнера и потенциального союзника; можно натолкнуться на рассуждения об Украине в тональности, как о `не сложившемся государстве`; немало аналитики, в которой осуждается западная политика `сдерживания` России, зато толерируется, а то и политически поощряется современный неоимпериализм России.
Все вышеприведенное подкрепляется серьезным финансированием со стороны Москвы. Несмотря на российскую шумиху о западных международных фондах, которые путем грантовой деятельности формируют `нелояльное` общественное мнение и поведение, российские легальные и нелегальные `фонды` вели и ведут свою антиукраинскую деятельность по большей части латентно и, как свидетельствуют итоги, значительно масштабнее и эффективнее.
В итоге, Москва смогла создать сверхсложную, однако контактно высокочувствительную агентурную сеть, на основе которой сведена система российского влияния на политический процесс и кадровую политику на Украине, а также без преувеличения - на формирование содержания и организацию воплощения ее государственной политики. Мощность упомянутой системы является достаточной для коренной ревизии содержания внешней политики Украины. Можно предположить, что это все же не происходит, поскольку Москве необходимо обеспечить международную `чистоту эксперимента` - все должно произойти через народное волеизъявление пророссийских украинцев. И спешить нечего - контроль ситуации, как и средства его обеспечения, находится в твердых руках Кремля.
Именно упомянутый контроль и создает предметные угрозы в политической и военной сферах национальной безопасности Украины. Речь идет об угрозах, потому что наличие такого контроля придает гипотетической политической дестабилизации Украины потенциальность, потому что разглагольствования украинских рупоров Москвы перестают быть крикливо карикатурными и приобретают угрожающие черты пророссийского сепаратизма, потому что в Крыму межэтническое напряжение, спровоцированное местной властью, может превратиться в межэтническую конфронтацию, а та, в свою очередь, в пророссийский сепаратизм с `миротворческими гарантиями` Черноморского флота. Интересно то, что на двух восточных сверхважных стратегических оборонных направлениях Украиной были расформированы военные силы и соединения, разрушен план оборонных мероприятий... Даже экономические средства российского влияния приобретают угрожающие черты, поскольку, скажем, чрезмерная газовая зависимость от России превращается в политическую петлю для Украины. Москва также обладает информационными и идеологическими инструментами манипулирования настроениями широкой общественности. Мощность этого манипулирования граничит с угрозой для Киева потери управляемости обществом, а в условиях задействования пророссийского `кадрового потенциала` в системе органов власти Украины. и потерей управляемости государством.
Однако российские устремления и усилия относительно Украины всегда Киевом недооценивались, недозамечались. Как правило, попытки привлечь внимание к достаточно заметному процессу упрочения российского воздействия на Украине и его целей или отбрасывались как признаваемые за русофобию или политическую паранойю, или не имели какого-то серьезного отражения в политических решениях и адекватной организации мероприятий по противодействию.