Вчерашняя встреча президента Буша с Дмитрием Медведевым на острове Хоккайдо - хороший повод, чтобы рассмотреть вопрос об отношениях США с новым руководством России.
Согласно ортодоксальной точке зрения, вступление Дмитрия Медведева в должность президента Российской Федерации следует воспринимать как сохранение всевластия Кремля и напористой внешней политики, характерных для двух президентских сроков Владимира Путина. Однако после недавней поездки в Москву, где я встречался с ведущими политическими деятелями, а также представителями деловых кругов и интеллигенции, я убедился, что этот вывод следует считать преждевременным.
Во-первых, формирующаяся в Москве система власти представляется более сложной, чем обычно считается. Так, один из общепринятых тезисов всегда вызывал сомнения: если, как утверждается, главной целью Путина было сохранение власти, зачем он выбрал такой сложный и непредсказуемый путь, как перемещение на должность премьер-министра, ведь его популярность позволяла изменить конституцию и продлить пребывание на посту президента?
У меня складывается впечатление, что политический процесс в России вступил в новую фазу. Перемещение путинской резиденции из Кремля в здание правительства можетоказаться символичным. Медведев заявляет, что намерен возглавить Совет безопасности и, в соответствии с Конституцией, стать публичным `лицом` российской внешней политики. Заявление о том, что президент определяет внешнюю политику и политику безопасности, а премьер ее реализует, повторяют, словно заклинание, все российские чиновники. Никто из россиян , с которыми мне довелось беседовать - а это были не только представители государственных структур - не сомневается, что происходит некое перераспределение власти, хотя с уверенностью предсказать его исход они не берутся.
Путин сохраняет немалую власть и большое влияние. Большинство россиян воспринимает его как лидера, покончившего с унижениями и хаосом девяностых, когда российское государство, экономика , идеология и империя рухнули. По видимому, он взял на себя роль `наблюдателя` за действиями своего преемника; вероятно также, что он не исключает возможности баллотироваться на следующих президентских выборах.
Впрочем, каким бы ни был конечный итог, последние выборы в России знаменовали собой переход от этапа консолидации к периоду модернизации. Уступка власти правителем, находящимся на пике влияния - событие беспрецедентное в истории страны. В связи с усложнением структуры российской экономики возникла потребность в предсказуемых правовых процедурах - об этом уже говорит Медведев. Наличие в структуре российского государства двух центров власти - по крайней мере на первоначальном этапе - возможно, означает начало продвижения к отсутствовавшей до сих пор системе сдержек и противовесов.
Конечно, построение демократии в Росси нельзя считать предопределенным. Но то же самое в свое время относилось и к демократической эволюции Запада.
Что все это означает с точки зрения внешней политики ? В ближайшие несколько месяцев в России будут вырабатываться практические механизмы разграничения между `определением` и `реализацией` политического курса в сфере национальной безопасности. И администрация Буша, а также кандидаты в президенты, поступили бы разумно, если бы дали ей возможность спокойно сформировать эту систему, проявляя сдержанность в публичных заявлениях о происходящем в этой стране.
Начиная с распада СССРв 1991 г. все американские администрации действовали так, будто одной из главных задач США является построение демократии в России . Мы часто становились свидетелями выступлений, в которых осуждались недостатки российской политической системы, и жестов, заимствованных из инструментария борьбы за преобладание во времена `холодной войны`. Сторонники подобной политики утверждают: преобразование российского общества представляет собой необходимую предпосылку для создания более гармоничного международного устройства. Они полагают: если не ослаблять давление на нынешний российский режим, он тоже в конечном итоге рухнет. Однако назойливое вторжение в сферу, которую россияне считают исключительно своей прерогативой, и важным элементом самоидентификации, может привести к тому, что мы не сумеем реализовать ни наши геополитические, ни моральные задачи.
Несомненно, в России есть люди и группы людей, рассчитывающие, что Америка поможет ускорить демократическую эволюцию страны. Однако почти все наблюдатели согласны в том, что подавляющее большинство россиян считает: Америка ведет себя бесцеремонно и стремится воспрепятствовать возрождению их страны. В подобной ситуации наши демарши скорее вызовут реакцию в националистическом и конфронтационном духе, чем дадут новый импульс развитию демократии.
Во многих отношениях мы становимся свидетелями одного из самых многообещающих периодов в российской истории. Сегодня контакты и взаимодействие россиян с современными открытыми обществами по длительности и интенсивности не имеют прецедентов в прошлом - даже несмотря на прискорбные репрессивные меры. Чем дольше будет сохраняться такая ситуация, тем больше она будет влиять на эволюцию российской политической системы.
Темпы этой эволюции неизбежно будут определяться самими россиянами. Мы можем воздействовать на ситуацию скорее за счет терпения и понимания исторических особенностей страны, а не становясь в позу оскорбленной добродетели и читая публичные нотации.
На деле геополитические реалии сегодняшнего дня дают уникальную возможность для стратегического сотрудничества двух стран. На долю России и США приходится 90% общемирового ядерного арсенала. По размеру территории Россия не имеет равных в мире. Продвижение к стабильности в вопросе о ядерных вооружениях на Ближнем Востоке и в Иране зависит от сотрудничества между Россией и Америкой.